Если взять первые три романа, принадлежащие перу этого писателя, историка и семиотика, «Маятник Фуко», пожалуй, будет самым интеллектуальным, самым сложным и запутанным его творением. В нём такое количество религиозных или околорелигиозных терминов, названий сект, учений, теорий, упоминаний об оккультных обществах и спиритических обрядах, об огромном количестве персон, имеющих отношение к «тайному» и «зашифрованному», о Занебесном Штыре, о Жаке де Молэ, об анаграммах, о бароне фон Зеботтендорфе, что чёрт сломит ногу, интеллектуал сломает обе ноги, а неподготовленный читатель, скорее всего, вообще ничего не поймёт, — роман для него будет совершенно нечитабельным. Но роман не всегда пишется для кого-то — он может писаться и против кого-то, и именно такое намерение представляется в случае с «Маятником Фуко». Представляется, грандиозный роман этот способен дать сильный пинок под зад всем отвлечённо мыслящим или не-знающим-жизни-умницам, которые так любят строить научные теории, принимать законы, изобретать ноу-хау, писать детективы, расследовать преступления и много чего ещё. Это правда лишь в фигуральном смысле: способен не реально, а на уровне вербальных процессов. Но реально этого не произойдёт. Почему? Что в нём, в романе, не так? Может быть, именно всё так: для романа. Но не для нашей жизни и нашего мира. И ведь надо заковыряться в романе…
Выходит так, роман о секте, об интеллектуалах? Да, вот именно о них: о группе молодых людей, которая придумала несуществующий План и уверовала в него, да так, что в результате произошла трагедия. Вначале господин Казобон, доктор Бельбо и псевдоиудей Диоталлеви имели чисто спортивный интерес к истории тамплиерства. Подогревали этот интерес некоторые специалисты по интересующему вопросу, различные книги и загадки мировой истории. Как объяснить загадочное, без видимой на то причины, принесение в жертву огромных владений и денежных сумм храмовниками? Несомненно, здесь имеет место некий секрет, некий очень хитрый план, позволяющий завоевать мир, поэтому стоивший таких больших жертв. В чём состоял этот План? В том, что подпольные ячейки тамплиеров через несколько сотен лет объявят о себе всему миру? Почему через столько лет? Это легко можно объяснить. Есть мистические цифры, их необходимо придерживаться! Цель же Плана очевидна: отмщение за предводителя тамплиеров Жака де Молэ. Быть может, здесь присутствует и тайна Грааля? Разумеется, не без неё! К тому же её связь с тамплиерами научно доказана. А здесь ещё появляется какой-то загадочный полковник, который рассказывает, что он напал на след сокровищ… ну, конечно же, сокровищ тамплиеров! Посмотрим-ка, кто в этом мире есть кто. Например, Бэкон? Гипотеза о том, что он тайный автор розенкрейцерских манифестов уже высказывалась! Бакунин? На него повлияли баварские иллюминаты! Маркс и Энгельс? Эти глашатаи храмовников намекали на погоню за Планом ещё в Коммунистическом манифесте! Фрейд? Тоже тамплиер! Гитлер? Его место в Плане задокументировано! И так далее и тому подобное. И вот ещё загадка: подвешенный к куполу Консерватория маятник Фуко — неподвижная точка отсчёта и мистическая беспредельность, — что это означает? Он будет алтарём для жертвы! Он становится алтарём для жертвы, он становится орудием в руках обезумевших последователей, которые не могут терпеть молодых изобретателей несуществовавшего, но уже более чем реального Плана! Жертвами становятся сами изобретатели!
Таким образом дедуктивные крайности сами собой приводят молодых людей к изобретению тайного заговора, мистического Плана, ведь их высокий и широкий, но однобокий интеллект необходимо порождает чудовищ. Их интеллектуальная фантазия становится фантастической реальностью. Невежество — зло, однако ум может стать ещё большим злом. Настоящей бедой, от которой не спастись, потому что ты её не видишь! «Изобрести План. План оправдывает тебя до такой степени, что не несешь ответственности даже за сам тот План. Кинешь камень уберешь руку. Не существует провалов, потому что на все имеется свой План». Да, План был придуман, но он был творением, хотя и ложным, и от этого творения уже невозможно было отказаться, это было бы чудовищным насилием. Казобон не хотел, даже не мог расстаться с Планом, он не мог его взять и уничтожить, потому что План, можно сказать, стал его частью. Диоталлеви признался перед смертью в больнице, что на клеточном уровне перестроил себя так, что теперь для него никаких правил не существует, что можно как хочешь интерпретировать текст, что, наконец, мозг теперь работает не так, как он изначально работал, как он должен работать.
Но, конечно, были и те, кто не верил в План, например Алье, однако, безусловно, Алье был необходим План, необходим ради могущества и власти, ведь, как известно, эти «радости» материального мира имеют огромное влияние на людей. Последователи схватили Бельбо, чтобы выведать План, но он уже осознал весь идиотизм происходящего, ему уже претила бессмысленность, он ничего им не сказал… и был принесён в жертву. Скоро настанет очередь Казобона, он пока что жив… Так завершается роман. Роман о том, чего не будет никогда. А почему — потому что всё устройство нашего мира держится на такой же извращённой дедуктивной системе мышления, на таких же не отвечающих за свои последствия фантазиях и ассоциациях, на примерно таких же, какие изображены в головах молодых людей в «Маятнике Фуко». Бороться с ними — бороться с ветряными мельницами. Ведь это борьба со следствием. А чтобы изменить его, нужно докопаться до причины. Понимать же этот роман как «скрытый смысл», как пародию на наш мир, как некую антиутопию, то есть как то, что не существует буквально, но существует в принципе, — нельзя потому, что сам сюжет направлен против пародии. И получается, «мудрый-мудрый» Эко проделал огромный труд, за что его по-человечески жалко! Сдвиг получился нулевой. Кажется, уже ничего не спасёт наш мир. А нужно ли это? Великая ошибка нашего времени состоит в том, что другого такого романа, как «Маятник Фуко», нет и не может быть — потому что это оригинальный роман, но мир он не изменит, как не изменили мир в своё время великие труды Иммануила Канта. И будем мы свидетелями Плана разрушения, Плана горести, Плана разврата, но, к сожалению, не Плана добра…
Сергей Никифоров, 2011