Очень многие хотят называть нас экспериментами. Но какие же мы эксперименты. Скорее уж мы – экскременты, нежели пробы сил и воображения. Ничего себе пробы: нашинкованная плоть, мясокрючное семя, привинченные к соскам отпиленные кисти, горностаево говно и отрубленные руки охотников, наконец, собственная мать, сквозь груди которой продевают крюки! Одна из самых запоминающихся фраз – «Бунтующая болезнь под названием человечество конфискует свободу».
О чём это мы, неужели о призраке Жиля де Рэ? Несомненно, о нём. Он ещё бродит вокруг нас и не даёт нам покоя. Кто он был, французский дворянин, ставший заложником политических игр своего времени, или реальный монстр, отправивший на тот свет, а сначала замучивший добрых несколько сотен детей? Одно другому не мешало, и спорщики об этом, вместо того, чтобы успокоиться и заняться более важными делами, продолжают демонстрировать всему миру свою красноречивую тупость. Впрочем, миру то что – мир подобен им.
Жиль де Рэ ведёт свой рассказ как и подобает несгибаемому каннибалу, трупосжигателю, чудовищному выродку: бескомпромиссно, поэтически, выступая противоречием всему миру, открывая свою выразительную личность. Но вряд ли многие поймут хоть что-то из написанного – для них это бред, это галлюцинация, такое нельзя зачитывать детям, ему надо обратиться к психиатру, это из-за наркотиков и тому подобное общественное мнение встретит в штыки этот шедевр художественной словесности и оригинальнейшего в мире искусства.
Когда-нибудь, возможно, критики, ценители искусства оценят написанные Жилем де Рэ, или Джеймсом Хэвоком – это поистине один и тот же человек, а вернее, нечеловек – произведения, это будет, действительно, уникальный образец персонального стиля, который так и называется – по имени его основателя – рэизм. Но сегодня времена древние, времена дешёвые и неразборчивые – не то что оценить, прочитать и что-нибудь понять, осмыслить – это великая и нерешаемая задача. Каким-то образом оценили Казимира Малевича – его «Чёрный квадрат», но никто не понимает его ценность, его гений. Оценить Хэвока-Рэ будет мешать не только оригинальность – здесь ведь есть покушение на сам мир, на его законы, на принципы, на нравственность. Этого достаточно, чтобы отпихивать от себя, уничтожать, пытаться забыть. Но рэизм опять и снова появляется. Никуда не деться от самого себя.
Люди грешны, и их грех будет взрезан и показан. Толстое брюхо, где копошится зародыш, открыто Жилем, оттуда извлекается человеческое существо, оно отвратительно, оно осклаблено. Жиль производит насилие, и гнутся хомуты бытия, и еда превращается в плачущие экскременты, и взрываются гвоздики, и наступает на глаза страна, в которой женщины прелюбодействуют с демонолитами, горячая струится вонь, кастрированные, в женских платьях, преступники крадутся по приделу, священник подвешен мясными крюками за свои плечи, и вместо его органов, которые находились между ног, хрюкает теперь приживленная свиная голова!
В «Рэизме» много запоминающегося, в нём целый кладезь глубокомысленных истин, подсознательных озарений и даже пророчеств. Ни одна Ванга не сказала нам о том, какое на самом деле нас ждёт будущее. А оно такое: «Будущее – протухший осел, привязанный к Немезиде, перечеркнутой символом вора солнца». Джеймс Хэвок – крайне малоизвестный гений. Тем лучше. Нечего метать бисер! Время сделает его культовым, а нам важно, что такая редкая литература, как рэизм, достойна оказать влияние на такую редкую литературу, как небытие.
Сергей Никифоров, 2012