Если подумать о том, о чём не принято как-то думать: а именно о том, какие писатели в русской литературе достойны поставленной им обществом оценки, то Салтыков-Щедрин, пожалуй, выходит весьма сбалансированным писателем, в отличие, например, от Пушкина или Горького, от Арцыбашева и Кржижановского.
Если в литературе XIX века наиболее переоцененный писатель — это Пушкин, а в литературе XX века — Горький, то Арцыбашев и Кржижановский, безусловно, недооценены в начале-середине XX века, чему есть ряд причин, главная из которых — неподходящее для их литературы время; тогда как в конце XX века к этим почти уже забытым писателям вновь вернулся читательский и исследовательский интерес, они стали издаваться и активно продвигаться в рунете. Салтыков-Щедрин как писатель непременно включаемый в школьную программу, но всегда стоящий ниже «первых лиц» — Пушкина, Толстого, Горького, Достоевского, — с чьим «первенством» необходимо поспорить и даже не согласиться, — никогда Салтыков-Щедрин не поднимался так «высоко», как подобные «первые лица», но никогда и не опускался до уровня «полузабытия», как те же Арцыбашев и Кржижановский.
Салтыков-Щедрин очень известен своими «сказками». Его повесть «История одного города» также похожа на «сказку», только «в развернутом виде». И эта «сказка» — на излюбленную писателем тему — остросоциальную, где выделяются в гипертрофированном виде недостатки современного общества. Однако такая гипертрофия вызвана превосходящей всякие мыслимые пределы глупостью, которая, кажется, со временем рискует превратиться в опасную для общества болезнь, от которой необходимо будет лечить, — хотя лечить нужно уже сегодня, позже может быть поздно.
Сначала глуповцы, о которых повествует «Глуповский Летописец», назывались головотяпами (так как тяпали обо всё головами). Сначала князья не хотели ими «володеть» — именно по причине их глупости. Но нашёлся один князь, который смекнул свою выгоду, и согласился. Глуповцы потому и глуповцы, что сами хотели, чтобы князь «навёл порядку» у них, — сами они слишком дурные, чтобы быть свободными и в то же время поддерживать порядок. Норманнская гипотеза о приглашении Рюрика и его дружины на княжение в славянские земли — история, которая почему-то порой подвергается сомнению; гипотеза — это, конечно, не факт, но это понятная и веская гипотеза, можно сказать, это неопровержимый факт возможности произошедшего события; а равных норманнской по мотивированности и допустимости гипотез фактически нет. И Салтыков-Щедрин как бы объяснил, обыграл отношения князя, приглашенного княжить, и славян-глуповцев, без князя — как без головы.
Страницы: 1 2