Однажды, через какое-то время после того, как его товарищ-анархист ослеп, в сопровождении другого человека из мира слепых его ослепший товарищ заходит в старый нежилой дом. Фернандо тем временем следит за ними, после того, как названные товарищи уходят, Фернандо сам идёт в этот дом, с помощью одного знакомого взломщика (тот отмычкой открывает замок) пробирается в дом, обнаруживает там чёрный ход, лезет, там лестница, потом комната, потом другая, в общем, он попадает в лабиринт и блуждает в этом тёмном лабиринте, а потом в туннеле, похожем на канализацию, долго, пока не выходит на широкую равнину с гигантскими башнями и статуей, он забирается на статую, проходит в око статуи, потом становится рыбой, потом с ним происходят другие метаморфозы… Оказывается, это была галлюцинация Фернандо. Он находится в доме слепой и они начинают заниматься сексом, который также становится гротескным, галлюциногенным…
В новой части романа повествование ведётся от имени Бруно, друга Мартина. После того, как Фернандо, отец Алехандры, и сама Алехандра сгорели в своём доме, нашли «Сообщение о слепых» Фернандо. Бруно вспоминает себя, Фернандо и других людей, как они встречались ещё в детстве, вместе играли, потом повзрослели, потом любили, потом увлекались анархизмом. Упоминаются имена знаменитых анархистов, таких как Штирнер, Бакунин, Малатеста.
Далее повествование продолжается от имени Мартина, но в нём уже мало воспоминаний; Мартин едет куда-то с водителем, его другом, и на этом заканчивается потрясающий роман, который, кажется, претендует на то, чтобы зваться шедевром. Но в чём его потрясающая сила, его шедевральность? Об этом трудно написать.
Роман похож на сборную солянку. Как будто нагородили огород — нет совокупности, упорядоченности, и можно было быть к роману равнодушным, если бы не было в нём скрытого, сокровенного, родного. По стилю, здесь есть элементы экспрессионизма — в описании встреч Мартина с Алехандрой, экзистенциализма — в думах Мартина и Бруно, сюрреализма — в галлюцинациях Фернандо, реализма — в исторических миниатюрах о гражданской войне в Аргентине, вкрапленных в отдельные главы романа; в событиях, о которых рассказывает Мартин, Бруно, Алехандра, частично Фернандо, — но здесь даже есть элементы других жанров и направлений, таких как философия, психологизм, небытие.
Но считается, что романы Сабато написаны в жанре экзистенциализма. Что ж, если это экзистенциализм, то, после прочтения такого произведения, как «О героях и могилах», сдаётся, что экзистенциализм по Сабато — это жанр-предшественник небытия. В этом экзистенциализме уже содержатся значительные элементы такого неизбежного жанра, как литература небытия.
Сергей Никифоров, 2012