Роберт Музиль, как и его герой, «человек без свойств» Ульрих, невероятный интеллектуал, — это чувствуется сразу, с первых же страниц его незаконченного романа, который правильно будет назвать ключевым в его творчестве. Как писал Дмитрий Затонский, написав только роман «Смятения воспитанника Тёрлеса» да ещё сборники новелл «Сочетания» и «Три женщины», Музиль не достиг бы литературного Олимпа, а, написав лишь «Человека без свойств» и больше ничего, не опустился бы на место ниже того, на котором он находится. И это кажется понятным! Ведь его роман – высококлассный и совершенный, Музиль отдал ему многие годы своей жизни, и поэтому как будто можно поддержать весь мир, который считает его классикой самого высшего уровня. Но, может быть, потому, что он силён в одном, в другом он обнаруживает существенную слабость. И эта слабость должна быть правильно понята.
Кому-то, возможно, неспешное повествование Роберта Музиля напомнит популярнейшие «благородные романы» (как их условно можно обозначить) таких авторов, как Эмиль Золя, Ги де Мопассан, Морис Дрюон. Однако сразу же видно, чем отличается произведение Музиля от них, от этих почти слащавых произведений французских романистов. Конечно, «почти слащавых» — в сравнении с ним, с могучим интеллектуальным поборником Австрии, ибо всё справедливо в сравнении. Отличается в этом смысле роман Музиля, действительно, более интеллектуализированным подходом к рассмотрению житейских и текущих своим чередом событий и явлений. Нет, не всегда — порой и его роман не отличишь от романов его предшественников, — Морис Дрюон хронологически более поздний писатель, но он предшественник по стилю и наполнению стиля. Стиль и его наполнение у предшественников не были до такой степени нагружены интеллектуально, рационалистически и психологически.
Всё же Роберт Музиль уделил чудовищно много внимания не столько описательной части быта, условий жизни и окружения своих героев, сколько их внутренней стороне: он показал их психологию, их тонкие движения души, его психологизм для своего времени был, наверное, не столь привычен, как сегодня. Ну, разве можно удивляться психологическим наблюдениям, психологическому анализу (пусть и не в слишком подходящих для анализа рамках художественной литературы), психологическому же изыску, выражающемуся в изысканно построенных предложениях, в изысканно описываемых событиях в романе? Но не только в настоящее время психологизм – это далеко не новость, во времена ещё до Музиля, до его «Человека без свойств», тот же Ги де Мопассан нет-нет да и выдавал психологически направленный и психологически глубокий роман. Роберт Музиль не отличается психологизмом как таковым, психологизмом глубинным. Он далеко не экзистенциалист и не мистик. За Достоевским ему не угнаться. Его психологизм – повышенное внимание к движениям души, однако не углубление в эти движения, а всего лишь поверхностный анализ тех или иных проявлений психологического в человеке.
Похоже что автор эссэ просто не достаточно знаком с концепциями, которыми оперирует Музиль в своем романе. Видимо поэтому роман в большинстве своем представляется автору эссэ набором великолепно сконструированных, но по сути пустых предложений. Чтобы увидеть динамику романа, нужно хорошо чувствовать идеи, которыми жонглирует Музиль. Человек без свойств — это ведь роман идей.