Что блестит - то не золото.

Далёкие слова стоят близко к делу

Здесь, на острове Куба, они возомнили себя хозяевами. Они прибыли сюда первыми - значит остров был их. А туземцы, которые предлагали им воду и еду? Те не есть христиане - вероятно, бог сотворил их специально для рабства - поэтому и не есть люди.

- Грязные животные, - уничижительно называли индейцев в конкисте.

Клирик Бартоломе де Лас Касас отслужил этим утром службу - конкистадоры преклонили головы в знак послушания богу и стали седлать коней. На их грудях были кресты, в их ножнах были мечи, и они не сомневались в своём праве вершить законный суд на этой земле.

Предводитель испанцев Панфило де Нарваэс не сомневался больше всех, - как и его любимец конкистадор Диего. Сомневаться мог тот, с кем они не очень ладили, но которого должны были терпеть из-за церемониальной необходимости. Как ни странно, таковым был Лас Касас.

Все они: предводитель, его любимец, остальные конкистадоры отряда и даже клирик залезли на лошадей и пустились в путь к <новому> селению индейцев. Конечно, Каонабо было ново только для них, потому что ехали они туда установить свой - единственно возможный - христианский порядок...

Лошади неспеша трусили через ручей. Настроение чувствовалось приподнятым - конкистадоры были уже близко. В числе первых ехал Лас Касас, где-то в середине отряда - Диего, а ближе к концу - разумеется, предводитель - Нарваэс.

Вдруг кто-то один пришпорил свою лошадь. Как видно, ей это не понравилось, и она начала брыкаться. Но тот... хлопнул её по голове, а сам слез.

- Христиане, посмотрите на эти чудные камешки! - закричал он конкисте.

Те, кто ехали впереди, вынужденно остановились. А сзади уже образовалась сутолока: слезший с коня испанец стал показывать, как в природных условиях находчиво точится меч.

- Диего, поехали дальше, нам не терпится добраться к индейцам! - позвал его находившийся впереди Лас Касас.

Но сзади уже спешился предводитель - чтобы присоединиться к пионеру <нового> минерала.

- Христиане, что вы будете делать, когда до вас доберётся Гуама! - закричал конкисте Нарваэс.

И вот уже весь отряд, задавленный примером авторитетов, точил свои мечи у ручья. Но работа шла тяжело, - испанцы были раздражены этой остановкой! Все чувствовали потребность ехать дальше, но сдерживались, подстёгивая себя разговорами об <индейских дьяволах> - Гуаме и Атуэе...

Закончив с оружием, заблестевшим подобно золоту, испанцы наконец поехали: хмурые и злые. Вот уже и селение индейцев. Конкистадоры - поражая туземцев, впервые увидевших лошадей, бородатых людей и их тугую одежду - величественно въехали.

Множество собравшихся на площади Каонабо местных жителей, чьи любопытные взгляды дышали такой непохожестью, свободой, добротой. Среди индейцев не выделялись ни предводитель, ни любимцы - при них даже не было оружия! Но было... что? Что-то древнее-древнее и мудрое...

Борцы, сеящие семена непокорности и этим наводящие ужас на завоевателей - похоже, только выдумка. Гостей встречали угощениями! По всему видно, они представлялись выходцами из другого мира.

- Сейчас ты у меня поглядишь! - подтвердил, что он действительно из другого - вот уж поистине нового - мира один из испанцев. Странно, если бы таковым был не Диего.

Что произошло? Ничего страшного для конкистадоров: просто один из индейцев подошёл слишком близко, как рассудил Диего, к его лошади. И он... решил наказать <некрещённое животное>. Он вынул меч и полоснул индейца по плечу - и тот повалился наземь, истекая кровью от страшной раны.

Тут же вся конкиста, повинуясь стадному инстинкту, набросилась на других индейцев. Испанцы и сами не понимали, зачем они это делают: убивают и калечат ни в чём не повинных людей. Но они искали оправдания в <нехристианском и животном состоянии> туземцев...

Установление новой власти выглядело чудовищно. Лицо наблюдавшего за происходящим со стороны клирика выражало ужас; но он не решался обратиться к стоявшему рядом предводителю, чтобы тот остановил устроенный конкистадорами кровавый суд.

Мраморная статуя Нарваэса только молчаливо наблюдала. Статуя была божественно отстранённа, по-христиански равнодушна. Статуя лишь посчитала нужным обратить внимание на своё величие как-то сникшему и, наверно, позабывшему о нём Лас Касасу.

- Как вам нравятся наши испанцы? Смотрите, что они наделали, - ухмыльнулся Нарваэс, кивая в сторону крови, насилия и... христиан?

Поколебленный в своей вере священник не своим голосом произнёс:

- Вы судите себя сами, а им судья - дьявол, - и ушёл прочь.

Никого не судят так, как они не судят - всех судят так, как они судят.

Золотые слова не блестят, а идут дальше слов