И связанного Румату вталкивают в кабинет дона Рэбы. И дальше — допрос Руматы, в ходе которого Рэба пытается вырвать у Руматы признание в том, что он не Румата, а самозванец, ведь Рэбе известно, что настоящий дон Румата давно умер. Но Румата не признаётся; более того, своим поразительным бесстрашием и неизвестным дону Рэбе происхождением Румате удаётся даже запугать Рэбу, обеспечив свою будущую неприкосновенность, практически уподобляясь богу — или дьяволу? Румата отлично видит смысл произошедшего переворота: дон Рэба никакой не епископ Арканарский, не наместник Святого Ордена, как все считали, а предатель-интриган…
И вот Румата в канцелярии Рэбы. В очереди — толпа горожан, каждый из которых ждёт объявления себе наказания (если имеются какие-либо грехи, например, невосторженный образ мыслей) или очищения (если ни в чём сомнительном не замечен)… Взяв из канцелярии охапку браслетов, полагающихся «очищенным», Румата идёт в Весёлую Башню, где ему отдают Бухаха. Румата даёт один браслет Будаху. Заодно он освобождает барона Пампу, неизвестно как оказавшегося в тюрьме. Потом Румата и Будах беседуют на дюже философские темы, потом Румата беседует с неожиданно объявившимся главарём мятежников Арканара Аратой Красивым. Чтобы взбунтовать арканарский люд и успешно свергнуть деспотов, Арате нужно оружие, деньги и… «молнии». Арата знает, что всё это ему может дать только Румата. Но Румата отвечает отказом. «Ты еще не знаешь, как безнадежно само твое дело. Ты еще не знаешь, что враг не столько вне твоих солдат, сколько внутри них. Ты еще, может быть, свалишь Орден, и волна крестьянского бунта забросит тебя на Арканарский трон… ты станешь раздавать земли своим сподвижникам, а н а ч т о с п о д в и ж н и- к а м з е м л и б е з к р е п о с т н ы х? И завертится колесо в обратную сторону», — размышляет Румата.
Более чем очевидно, Стругацкие имели еврейские корни, в их произведениях присутствуют довольно отчётливые следы еврейского менталитета. В «Трудно быть богом» порою правит бал превосходство одних людей над другими — неважно, что более совершенными над менее совершенными. К коммунарам-землянам как к своей касте отношение уважительное, а к людям-аборигенам — как к «заготовкам, болванкам», или как к «слизнякам», — тому свидетельство. Может, они, действительно, нехорошие люди, но, думается, аккурат еврейский народ склонен это выпячивать на всеобщее обозрение. Другая черта еврейского менталитета — «умность» — тоже видна. Повесть побуждает ум к постоянным размышлениям о добре и зле и о конкретных вещах, с ними связанных.
В «Пьяной Берлоге» коммунары — дон Румата, дон Гуг, дон Кондор — совещаются. В диком позднефеодальном мире, где они находятся, вроде бы сменилась власть. После разгула безмозглой военщины, наступила пора господства слуг господних — монахов Ордена. Но в сущности ничего не изменилось, даже правитель остался прежний — коварный и жестокий слизняк дон Рэба, как гноивший в Весёлой Башне всех слишком смышлёных людей раньше, так и продолжающий гноить… правда, теперь к «смышлёным» прибавились и штурмовики. Естественно, придумываются самые нелепые обвинения, которые «доказываются» при помощи орудий пыток…
Коммунары не знают, что делать дальше — как, порой, не знают правители, когда кругом развал. Кажется, Стругацкие тоже не знали, о чём точно они пишут, ведь они сначала хотели написать приключенческий роман навроде «Трёх мушкетёров», но у них не получилось, — получилось лучше, куда как лучше! Юмор Стругацких уже стал притчей во языцех, а их недосказанность и незаконченность — как будто отличительный знак. Если в основной части повести нет появляющейся в прологе и эпилоге Анки, тогда зачем она вовсе нужна? Или, скажем, почему почти ничего не рассказано об Институте экспериментальной истории, раз уж он упомянут как некое важное звено несколько раз? Впечатление такое, что эта повесть — не отдельное произведение, а лишь часть некой большой эпопеи, состоящей из многих книг.
Но самое главное, что есть — это духовный элемент. У Руматы есть внутренний голос, к которому он прислушивается, есть и его духовно-нравственная победа собственной лжи. И третье — он, герой повести, не сломлен происходящими в Арканаре социально-политическими ужасами и происшествиями. Неизвестно, зачем ему этот Арканар нужен, он мог бы жить в более совершенном мире — на Земле. Но ему, наверняка, охота приключений.
«Знакомый густой рев огласил тюремные своды. Где-то в недрах тюрьмы орал во всю мочь, сыпля чудовищными проклятиями, понося бога, святых, преисподнюю, Святой Орден, дона Рэбу и еще многое другое, душевный друг барон Пампа дон Бау-но-Суруга-но-Гатта-но-Арканара». Комичный барон Пампа! Что ж, если он, Румата, не может изменить несправедливый мир, то хотя бы своему другу помочь — это всегда легко!
Сергей Никифоров, 2011